Виктор Пелевин Жизнь насекомых. Энтомопилог
То есть я как хочу сделать, Паш, тонким тенорком говорил Арнольду Сэм, -
я туда поеду и возьму корыто, а назад своим ходом. Тут я корыто продам, а продам
я его, Паша, круто. Они сейчас дорогие. И тогда у меня с прибабахом на два новых
выйдет.
Они сидели свесив ноги на высоком деревянном заборе в начале набережной.
Пальцы Сэма были вжаты в пластмассовые бока чемоданчика с такой силой, что их
ногти побелели, а лицо было покрыто маленькими бусинками пота и до крайности
сосредоточено, глядел он в сторону моря, но явно видел на его месте что-то
другое.
Но это, понятно, через баксы, продолжал он, а то их все сейчас продали,
вот с рублями, козлы, и остались. Ты ведь понимаешь, Паш, не на голое место еду.
А кстати, тебе охотничий билет нужен?
Зачем это? спросил Арнольд.
А чтоб официально на стене висело. Если придут квартиру грабить снимешь
и
Ты подумай только, Паш, какая сильная вещь! Я сейчас оформляю себе четыре
инстанции надо пройти, и везде взятки платишь. Выходит примерно два с полтиной.
И еще у меня одна мысль есть
Снизу послышался скрип, и Арнольд увидел приближающийся к забору навозный
шар, облепленный зелеными и желтыми листьями.
"Уже осень," подумал он с грустью.
За шаром бежал маленький мальчик.
Эй, крикнул он, вас зовут! Просили к столикам подойти.
Кого зовут? спросил Арнольд. И кто?
Не знаю, ответил мальчик. Просто просили передать, что с Наташей плохо.
Вы не знаете, где тут пляж? А то в тумане не видно ничего.
Прямо, сказал Арнольд и неопределенно махнул рукой.
Спасибо, недоверчиво сказал мальчик.
Он толкнул свой шар дальше, и Арнольд некоторое время глядел ему вслед,
прислушиваясь к путаному бормотанию Сэма.
А если ты хочешь, Паш, говорил тот, то поезжай со мной в Венгрию. Билет
шестьдесят долларов, дорогой, но поехать стоит. И насчет ружья тоже подумай -
вещь очень сильная
Арнольд потряс его за плечо.
Сэм, сказал он, очнитесь.
Сэм встрепенулся, помотал головой и поглядел по сторонам. Потом он раскрыл
чемодан, поплевал красным в стеклянную баночку и спрятал ее назад.
Это уже интересней, своим обычным голосом сказал он, здесь хоть
какая-то перспектива видна. Что случилось?
Не знаю, сказал Арнольд. С Наташей плохо.
О Господи, сказал Сэм, вот оно. Начинается.
Он спрыгнул на газон и стал ждать, пока Арнольд завершит сложные эволюции с
переносом веса, полным оборотом жирного тела на сто восемьдесят градусов и
повисанием на руках.
Если хотите знать мое мнение, сказал Арнольд, грузно приземлившись в
траву, в таких ситуациях надо вести себя жестко с самого начала. Иначе обоим
будет только хуже. Никогда не подавайте никаких надежд.
Сэм ничего не сказал. Они вышли на набережную и молча пошли в сторону летнего
кафе.
У одного из его столиков собралась небольшая толпа, и уже при первом взгляде
на нее было ясно, что произошло что-то нехорошее. Сэм побледнел и побежал
вперед. Растолкав зрителей, он протиснулся вперед и замер.
Со стола свисал, покачиваясь под ветром, узкий желтый лист липучки. К нему
пристало несколько мелких листьев и бумажек, а в самом его центре, бессильно
склонив голову, висела Наташа. Ее крылья были распластаны по поверхности листа и
уже успели пропитаться ядовитой слизью, одно было отогнуто в сторону, а
другое непристойно задрано вверх. Под ее закрытыми глазами чернели синяки в
пол-лица, а зеленое платьице, когда-то пленившее Сэма своим веселым блеском,
теперь потускнело и покрылось бурыми пятнами.
Наташа! вскрикнул Сэм, кидаясь вперед. Наташа!
Его удержали. Наташа открыла глаза, заметила Сэма и с испугом поправила челку
на лбу. Усилие, видимо, оказалось для нее чрезмерным ее рука бессильно упала и
впечаталась в ядовитый клей.
Сэм, с усилием открывая рот, сказала она, хорошо, что ты пришел.
Видишь, как
Наташа, прошептал Сэм, прости.
Представляешь, Сэм, тихо заговорила Наташа, я ведь, как дура, перед
зеркалом тренировалась. Плиз чиз энд пепперони. Думала, уеду с тобой
Ветер донес от репродуктора над лодочной станцией еле слышную трель
балалайки.
Понимаешь, Сэм, не в Америку, а с тобой
Волновалась, как я там
Помнишь, как мы купаться ходили? А мама, представляешь, из своей шторы мне новое
платье сшила. Я и не знала даже, смотрю на диване лежит. Все говорила -
Наташенька, поиграй мне еще на баяне, а то уедешь скоро насовсем
Только ей не
говорите
Пусть лучше думает, что я не попрощавшись уехала
Наташа опустила голову, и на ее длинных ресницах заблестели маленькие
капельки слез.
Осторожно, раздался слева женский бас. Пропустите-ка.
К столику подошла официантка с багровым лишаем на строгом, как у судьбы,
лице. В ее руке была огромная алюминиевая кастрюля с красной надписью "III
отряд". Официантка поставила кастрюлю на землю, вытряхнула туда остатки
пищи из стоявших на столе тарелок, а потом одним движением сильной и жестокой
ладони сорвала со стола лист липучки с Наташей, смяла его в маленький желтый
комок и кинула следом. Сэма опять удержали на месте чьи-то руки. Официантка
прикрепила к столу свежую липучку, подхватила кастрюлю и пошла к следующему
столу. Граждане стали расходиться, а Сэм все стоял на месте и глядел на
свисающую со стола липкую желтую полоску.
Пойдемте, Сэм, услышал он тихий голос Арнольда. Ей уже все равно не
помочь. Идемте. Вам выпить надо, вот что. Пойдемте к Артуру, он сейчас в домик к
покойному Арчибальду переехал. Две цистерны поставил и факс. Там тихо, уютно. Не
смотрите только на эту липучку, я вас умоляю
Сэм, дайте человеку
пройти
Сэм шагнул в сторону, и мимо него прошла странная фигура в чем-то вроде
серебристого плаща, край которого волочился по земле а может быть, это были
сложенные за спиной тяжелые длинные крылья.
Два крупных навозных шара необычного красноватого отлива раскатились в
стороны, и навстречу поплыла длинная пустынная набережная. Далеко впереди стоял
шезлонг, в котором полулежал еще один навозный шар, рыжевато-черный. Когда
шезлонг оказался ближе, стало видно, что это толстый рыжий муравей в морской
форме, на его бескозырке золотыми буквами было выведено "Iван Крилов
", а на груди блестел такой огород орденских планок, какой можно вырастить
только унавозив нагрудное сукно долгой и бессмысленной жизнью. Держа в руке
открытую консервную банку, он слизывал рассол с американской гуманитарной
сосиски, а на парапете перед ним стоял переносной телевизор, к антенне которого
был прикреплен треугольный белый флажок. На экране телевизора в лучах нескольких
прожекторов пританцовывала стрекоза.
Налетел холодный ветер, и муравей, подняв ворот бушлата, наклонился вперед.
Стрекоза несколько раз подпрыгнула, расправила красивые длинные крылья и
запела:
Только никому
Я не дам ответа,
Тихо лишь тебе я прошепчу
Рыжий затылок муравья, по которому хлестали болтающиеся на ветру черные
ленточки с выцветшими якорями, стал быстро наливаться темной кровью.
Дмитрий сунул руки в карманы и пошел дальше. С его крыла сорвалась чешуйка и,
качнувшись под ветром, приземлилась на покрытый облетевшими листьями бетон. Она
была размером примерно с ладонь, с одного края лиловая, расщепленная на
несколько темнеющих к концу хвостов, а с другого белая, плавно сходящаяся в
сияющую точку.
Завтра улечу
В солнечное лето,
Будду делать все что захочу.
всего просмотров: 31692
|