Алексей Филиппов Пелевин и пустота
Вечером седьмого ноября по новому стилю коммунисты пили за возвращение
советской власти, антикоммунисты за то, чтоб ее черти припекли горячим
рожном, а на Павловской улице, у дома номер девять, побеждала мировая
революция. В 1918 году неподалеку отсюда Фанни Каплан стреляла в В.И.
Ульянова-Ленина, теперь пришел черед создателей спектакля «Чапаев и
Пустота». На него пришло около восьмисот состоятельных людей (билеты стоили
от ста до двухсот долларов), и этот праздник Октября они запомнят надолго.
Диспозиция была следующей: у Театра клоунады Терезы Дуровой (огромное
здание серого бетона, нечто среднее между старым советским кинотеатром и
многоэтажным паркингом) мельтешила плотная толпа. Дорогие кожаные пальто
смешались с солдатскими шинелями, рокерские косухи с комиссарскими
куртками, и на все это с противоположной стороны улицы меланхолично взирала
цепочка неизвестно зачем пригнанных сюда солдат-срочников. Было холодно и
тоскливо, и когда к дому подъехала тачанка, возликовали главным образом
фотокорреспонденты. «Здорово, ребята! закричал Чапаев (он же Сергей
Никоненко). Да здравствует мировая революция! Заполняйте налоговые
декларации!» На этом праздник, который должен был иметь место перед входом
в театр, завершился и богатые направились внутрь. Они выглядели еще
довольно бодро, их женщины улыбались и, наверное, думали, что там, в зале,
оценят и длинные, до пят вечерние платья и роскошные декольте. Бедняжки не
знали, что революция требует жертв и на этот раз ими станут их собственные
подолы.
Стены, выкрашенные грязно-оранжевой краской, огромная очередь в
единственный гардероб. Ходынка в фойе: рокер наступает на менеджера,
телеоператора выносит на людей из массовки: группа товарищей в шинелях с
бранденбурами и с бутафорскими винтовками в руках поет революционные песни.
А потом начался спектакль, и это стало самым серьезным испытанием.
Пелевин культовый автор, Евгений Сидихин любимый зрителями киноактер,
Ирина Апексимова тоже пользуется большой популярностью: в следующем
спектакле Анку будет играть она, и тогда расклад станет совсем уж
беспроигрышным.
Над сценической версией работали Евгений Сидихин,
Александр Наумов и режиссер спектакля Павел Урсул, но разобраться, где
кончается Чапаев и начинается главврач психбольницы и когда именно
гражданская война оборачивается сегодняшней психушкой, невозможно: действие
сливается в плотный и путаный поток режиссерского сознания. Магия, которая
есть в пелевинских текстах, исчезла, пелевинская банальность вышла на
первый план: актеры работают грубо, «в лоб», им не очень ясно, что здесь
нужно делать, и свои роли они просто проговаривают, изо всех сил имитируя
чувство. Искусственность пелевинских диалогов в результате становится
явной, и «Чапаев
» рассыпается грудой хохмочек и мистических анекдотиков,
короля постсоветской поп-литературы вывели на сцену, и он оказался голым.
К концу первого акта нечто подобное чувствуют и зрители: клубная публика,
наполняющая зал, при слове «кокаин» оживляется, как боевой конь при звуке
трубы, а в остальное время тихо дремлет.
Евгений Сидихин хороший актер:
если бы режиссер поставил ему внятную задачу и объяснил, что надо делать и
во имя чего, он, быть может, и вытянул бы спектакль. Но здесь Сидихин
играет результат, и отчаянно пережимает, демонстрирует залу все, что он
наработал в кино
Спектакля нет, зато есть выгодное коммерческое
мероприятие. Все это поневоле напоминает незабвенное, озолотившее многих
начало девяностых годов.
Тогда тоже любили устраивать из наспех
сделанных антрепризных спектаклей (выставок, концертов, вручений премий)
события светской жизни. Было много рекламной шумихи, смокингов и долгополых
платьев, но событие, во имя которого всех собрали, оказывалось пшиком, а во
время неизбежного банкета над пятиярусным тортом обязательно проползал
жирный таракан. На этот раз спектакль выступил в роли машины времени:
«Чапаев и Пустота», который кое-кто еще до премьеры успел окрестить
«главным театральным событием года», на несколько часов перенес нас в
прошлое и заставил порадоваться тому, что его больше нет.
|