ПЕЛЕВИН
ТЕКСТЫ
КУПИТЬ
СТАТЬИ
ИНТЕРВЬЮ
ИЛЛЮСТРАЦИИ
ФОТОГРАФИИ
СООБЩЕСТВО
ОБЩЕНИЕ (ЧАТ)
ФОРУМ
СУШИ-БАР
ЛЕНТА НОВОСТЕЙ
О ПРОЕКТЕ
ССЫЛКИ
КАРТА САЙТА
РЕКЛАМА НА САЙТЕ
КОНТАКТЫ
ПРОЕКТЫ
Скачать Аудиокниги
Виктор Олегыч (tm): ни слова о любви
текфйозй
Хостинг осуществляет компания Зенон Н.С.П.
Статьи
» Посмотреть результаты

Константин Кедров
Влюбленные числа

Если поверить версии, что Пелевин три последних года совершал паломничество в Тибет, то ему повезло больше, чем Гоголю после кратковременного паломничества в Иерусалим. Гоголь после этого разучился писать что-либо, кроме писем. Пелевин не разучился. Но и не научился. Перед нами все тот же автор все с теми же приемами. Вот сейчас он сделает свой любимый батман и пошутит рекламой: «Банки грязи не боятся». А теперь спародирует популярную телепередачу. Спародировал. На экране вместо Хрюна и Степана — Чубайка и Зюзя. Сейчас пошутит. Пошутил: «Наше общество напоминает мне организм, в котором функции мозга взяла на себя раковая опухоль». — «А как быть, если все остальное жопа». Ну и так далее. Ах да, еще ведь мистическая идея должна присутствовать. В «Чапаеве» — Великая пустота, в Generation «П» — виртуальный мир рекламы и предвыборных технологий, а в «ДПП (пп)» — ну-мерология, каббалистическая наука о мистическом значении цифр.

Новорусский Степа рехнулся на числе 34. Даже предаваясь любовной неге, он в последний момент принимает такую позу меж колен напарницы, чтобы их тела составляли именно эту цифру. Только таким способом он достигает оргазма, разумеется, минуя лоно.

Числу 34 противостоит 43. Нумерологический знак олигарха — пахана Сракандаева. По непонятным мистическим расчетам 34 должен убить 43. Но вместо убийства в кабинете под портретом Путина в кимоно происходит яростное мужское соитие. При этом напоследок Степа- 34 становится воплощением русской души по имени Татьяна. С криком: «Татьяна! Татьяна!» — Сракан-даев достигает полного наполнения. Заканчивается роман грустно. Запершись в кабинете, 43 с криком: «Татьяна!» — выстрелил себе в голову, оросив ковры своим мозгом. А Степа сбегает в «Шереметьево-2» и в число 60, которое в виде дорожного знака сияет в небе подобно солнцу.

Разумеется, дело здесь не в бесхитростном сюжете, а в такой же бесхитростной нумерологиче-ской игре, когда каждая цифра что-то означает, а все похоже на те или иные цифры.

Популярный ненавязчивый масскультурный дзен-буддизм Пелевина обречен на успех у читающей аудитории. Это современный юношеский вариант Паоло Коэльо, насыщенный реалиями нашей жизни, устаревающими раньше, чем писатель успевает о них написать. Лично мне троица Сорокин — Пелевин — Яркевич нравится, хотя вряд ли они признают друг друга. Пелевин в этой триаде самый демократичный. Он не играет стилями, как Сорокин, не смешит, как Яркевич, и в то же время немного смешит и немного играет.

Полное название романа «ДПП (пп)» — «Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда». Но как раз диалектики я и не заметил. Потому что ее там нет. Это настойчивое топтание на том же месте без особых прорывов и озарений. За пять лет виртуального отсутствия Пелевина жизнь в России да и во всем мире трагически изменилась. Старые приемы уже не срабатывают или срабатывают в полсилы. После «Голубого сала» забуксовал и Сорокин, упершись в «Лед». Нормальная пауза или затишье перед грозой.

Иногда Пелевин пытается иронизировать над постмодернизмом, которому всем обязан. Возлюбленная Степана выступает с докладом «Новорусский как симу-лякр социального конструкта». Выстрел вхолостую, поскольку и «дискурс», и «симулякр» давно стали расхожими штампами. Скажем, Чапаев Пелевина — типичный симулякр, а дискурс для этого симулякра — роман Фурманова «Чапаев» и Бабочкин в роли Чапая. Дискурс «ДПП (пп)» — телепередача «Тушите свет» с Хрюном Моржовым и Степаном Капустой, а Хрюн и Капуста — симудякры Хрю-ши и Степашки.

Пелевин сам симулирует Сорокина, а дискурс его романов — язык рекламы и СМИ вперемешку с языком книжонок по дзен-буддизму и каббалистике. Мне лично эта мешанина очень и очень нравится своей необязательностью. Ее можно читать, а можно и не читать. После чтения в голове вспыхивает привычный неон реклам и телеэкрана. И очень приятно, что это неон уже отгоревших реклам и уже потухшего (чуть не сказал««протухшего») телеэкрана.

Самое удачное у Пелевина — имидж виртуального писателя. Он нигде и никогда не присутствует, вернее — всегда за кадром. И правильно делает. Трудно вцепиться в глотку тому, кого нет даже в электронном виде. И нет печальней повести на свете, чем повесть о любви 34 и 43.



РУССКИЙ КУРЬЕР N92 10 сентября 2003 г.

Перейти вверх этой страницы