— ВЫ ДОЛЖЫ быть незамедлительно введены в курс того, что он дает читателю изнанку действительности, которую вернее всего было бы назвать пародией, но не позволяет уйти от реальности:

«Поэтому конец света, о котором так долго говорили христиане и к которому неизбежно ведет вуайеризация сознания, будет абсолютно безопасен во всех смыслах — ибо исчезает тот, кому опасность могла бы угрожать. Конец света будет просто телепередачей. И это, соратники, наполняет нас всех невыразимым блаженством». (Пелевин. «Generation «П»)

— Вы должны быть готовы к тому, что, по всей вероятности, Пелевин не хочет и не может казаться глупее, чем он есть на самом деле, а именно таковым и является.

— Вы должны хотя бы догадываться о том, что существуют другие писатели, по сравнению с которыми Пелевин во многом вторичен.

Еще одно описание галлюцинаций, сопутствующих наркотическому трансу:

«Он припустил следом за Гиреевым, высоко подпрыгивая, чтобы не споткнуться о какое-нибудь корневище или кочку. Скоро выяснилось, что он бегает гораздо быстрее Гиреева — просто несопоставимо быстрее. Несколько раз обогнав его и вернувшись назад, он заметил, что бегает не вокруг Гиреева, а вокруг обломка сухого ствола в человеческий рост». (Пелевин. «Generation «П».)

«Он вдохнул глубоко в легкие черный ягодный дым, и в голове у него китайскими цветами расцвел символический язык древнего гибнущего царства… мириады сексуальных символов и бронзовая плоть, хорошо знакомая… уже невнятно бормотали тысячи голосов и пульсировали в нем, тащили, раздирали на части… Его тело уносило с собой неоновые призрачные письмена, а две половины разделялись, и сексуальные слова взрывались в пустоте…» (Уильям Берроуз. «Билет, который лопнул».)

— Для вас не должно стать откровением, что его произведения лишены поэзии и практически не обладают художественностью.

Еще одна смерть:

«…Азадовский, выпучив бараньи глаза, обеими руками изо всех сил тянул к себе тонкую нейлоновую струну. Силы, увы, были неравными — на его прорезанных ладонях выступила кровь, окрасившая желтую нить, и он упал сначала на колени, а потом на живот, накрыв грудью свалившуюся маску. Татарский успел заметить момент, когда выражение удивления и оторопи в направленных на него глазах Азадовского пропало, не сменившись никаким другим». (Пелевин. «Generation «П».)

«Убийство было чем-то вроде танца. Толстяк с женским тазом начал поворачиваться к подростку, тот сделал еще полшага назад, и гильзы запрыгали по кирпичу. Тело казненного, словно он теперь передумал и решил просить пощады, сначала согнулось в пояснице, а потом поехало назад. Он сел, дернувшись, медленно завалился назад — дымящаяся сигарета в сжатых зубах…» (Дмитрий Савицкий. «Тема без вариаций».)

— Вам, вероятно, может показаться любопытным, что его не воспринимают всерьез ни люди, глубоко погруженные в лоно наркотической зависимости, ни люди, не на шутку увлеченные буддизмом:

« — Ее никак не зовут, — повторил Сейфуль-Фарсейкин, входя в комнату. — Когда-то давно ее звали Иштар, но с тех пор ее имя не раз менялось. Знаешь такой брэнд.
— No name? И по хромой собачке та же картина. А все остальное ты правильно сказал». (Пелевин. «Generation «П».)

— Вам, вероятно, о многом скажет, что Пелевин — головная боль эстетов и его произведения, без сомнения, можно назвать продукцией масскульта…

— Вы должны оставить ему шанс, что именно он является откровением эпохи и, как это ни плачевно, — отражением IQ поколения и тенденций в развитии искусства, претерпевающего один из мощнейших приступов упадка.

— Пусть вам кто-нибудь намекнет, что нет на свете ничего более претенциозного, чем «Generation «П», и более специфического, чем «Жизнь насекомых», поэтому наиболее демократичным (и скорее всего обреченным на успех) вариантом для знакомства с творчеством Пелевина может оказаться, к примеру, «Омон Ра».

Откровение, настигающее вас: « — Признайся, б…ь, — сурово сказал Сэм, — ведь сосешь русскую кровь?
— Сосу, — тихонько ответил Артур.
Сэм тихонько высвободил одну руку с чугунными пальцами и схватил за шею Арнольда.
— И ты сосешь?
— И я, — потрясенно сознался Арнольд». (Пелевин. «Жизнь насекомых».)

«Я догадался, что мой рот тоже чем-то заткнут и перемотан, но удивиться этому не успел, потому что вместо удивления испытал ужас: там, где должны были быть Славины ступни, одеяло ступенькой ныряло вниз, и на свеженакрахмаленном пододеяльнике проступали размытые красноватые пятна — такие оставляет на вафельных полотенцах арбузный сок». (Пелевин. «Омон Ра».)

Особенно эффектен этот эпизод при проведении параллели с Мересьевым…
— Вы должны почитать Пелевина, потому что иначе вам будет не по себе, если в вашем присутствии зайдет разговор о его неоспоримых достоинствах.