Пелевин — это наше всё. Ну, кривенькое у нас это самое всё, ну, стилистически не всегда идеальное, ну скучноватое и сумбурное — так ведь какие мы, такое у нас и всё. Пелевин — наш гуру, наше чтиво, наша марка, наш копирайтер, тема для легкой беседы.

Повод. Пелевин написал новую книжку. Об этом уже все знают. Про это все пишут рецензии и статьи. Чаще всего, правда, это статьи не о Пелевине или о его новой книге Generation «П», а — по поводу. Вот и я — по поводу. Про минусы пелевинских текстов писать не буду. О Generation — или хорошо, или ничего.

Построение. Два последних романа Пелевина сконструированы удивительно грамотно. Я не имею в виду строгое соответствие выбранному стилю или общий вид получившихся сооружений. Не вполне продуманные — а может быть, намеренно непродуманные — они дают возможность трактовки, и это главное.. Кто-то видит в них создание новой мифологии, кто-то — дзенские притчи, или едкую сатиру, или расслабленные глюки. В общем, любая книга П. (а особенно «Чапаев» и Generation) является практически неисчерпаемым источником чего угодно. Посконные постмодернистские тексты тем и хороши, что их трактовка зависит исключительно от степени эрудированности или обкуренности читателя.

Палимпсест. Сквозь текст проступает то, чего мы ждем от текста. Сквозь анекдоты о создании рекламной реальности, сквозь заморочки о роли вау-факторов проступают какие-то другие знаки, возможно, даже не являющиеся буквами «П». Это притягивает. Так о чем, вы говорите, Generation? О мире как воплощении орануса? О том, как соединить пространство и время через четвертое измерение, коим являются деньги? О великой богине Иштар и великом революционере Че (которому, надо думать, она как раз и снится)? О том, что коричневые мухоморы лучше не жрать? Как сказал бы почивший Азадовский, говно вопрос. Конечно, об этом. Ни о чем. О чем хотите.

PR. По моему глубокому убеждению, роман «Чапаев и Пустота» стал культпроизведением вовсе не из-за своих литературно-дзенских достоинств, а из-за правильно выбранного названия: искушение вставить в название вместо трехсложной фамилии Чапаев трехсложную фамилию Пелевин оказалось непреодолимым. От этой подстановки текст получил новый импульс, еще один смысл, а критики — новое название для статей, быстро ставшее штампом. Вспомните, о «Жизни насекомых» говорили гораздо меньше, да и любимая мною «Желтая стрела» не породила волны читательского и критического азарта — а все из-за того, что основополагающая буква в этих названиях была выбрана неправильно. Название Generation «П» оказалось еще более «говорящим», чем «Чапаев». Можно сказать, с точки зрения PR оно идеально: во-первых, рассчитано на вполне определенную целевую группу (для них Пелевин и пишет), во-вторых, оно предлагает желающим занятную головоломку — придумать значение букве «П», — и одновременно с этим ненавязчиво рекламирует автора. Generation П — это Поколение Пелевина, — заявляют те, кто прочитал название.

Предположения. Нет, Generation П — это Поколение Пепси, — поддаются на провокации прочитавшие первую главу. Нет, это — Поколение Пса Пиздеца, — утверждают прочитавшие всю книгу. Таким образом роман превращается в подобие Торы, где, как известно, каждую букву можно толковать в трех разных смыслах. У Пелевинского «П» смыслов до хрена, хотя осмысляемая буква только одна. Она, кстати, мешает читать Generation, заставляя надолго задумываться над каждым п-словом («....номерной Пропуск... Пламя Потребления... вытирал Пот со лба белым Платком... остановись, Прохожий...»). Что, в свою очередь, помогает читать роман, который без подобной медитации казался бы слишком плоским и сумбурным.

Перевод. Название, на мой взгляд, должно (или может) трактоваться совершенно по-другому. Generation — это вовсе не «поколение». Как буква «П» из названия первой главы (в кавычках) не имеет ничего общего с буквой «П» с обложки (в двух запятых), так и слово «Поколение» в названии первой главы — обманка. Generation — это создание, генерирование. Генерирование думских трехмерок, сотворение поколения «Пепси», производство рекламных слоганов, генерация идей, создание Пса, в общем, неуклонное формирование большой и окончательной буквы «П».

Примечание. Имя Пиздец (если верить Пелевину, именно так звали мифического пса) давно уже стало нарицательным, и пишется теперь с маленькой буквы и без кавычек. Например: наступил пиздец. Название Пепси (если верить Пелевину, это какой-то брэнд-нэйм) недавно стало нарицательным, и пишется теперь с маленькой буквы и без кавычек. Например: выпили пепси. После появления Generation слово «Пелевин» (если верить Пелевину, это его фамилия) постепенно станет просто еще одним словом на букву «П» (на обложке оно уже написано строчными буквами), синонимом любого другого (и каждого) слова на эту букву. Например: читали пелевина. Выпили пелевина. Наступил полный пелевин.

Поллитра. Роман хорош тем, что его можно читать и в одиночку, и в компании. Потому что каждый находит в нем что-нибудь для себя, и на каждого прочитанное действует по-разному: один начинает петь пьяные постмодернистские песни, второй лезет в виртуальную драку, а третий ползет в сортир блевать. На следующее утро плохо всем, но после очередной дозы пелевинского текста жизнь становится вполне терпимой и воспоминания о прочитанном накануне почти не беспокоят. Правда, потом в течение нескольких часов, а то и дней читатель тщетно пытается избавиться от странных, не предусмотренных автором, аллюзий и неприятного вкуса во рту.

Пушкин. Критики, конечно, не могли остаться равнодушными к новой книжке даровитого автора. Роман «можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением. Автор взял эту жизнь, как она есть, не отвлекая от нее только одних поэтических ее мгновений; взял ее со всем холодом, со всею ее прозою и пошлостию», — очень точно заметил Белинский по совершенно другому поводу. (Кстати, первая глава обсуждаемого Белинским произведения тоже была опубликована отдельно и тоже вызвала массу критических замечаний.)

Пастернак. Еще одно достоинство Generation заключается в том, что его можно анализировать и обсуждать, вообще не прочитав. «Роман не читал, но скажу». Я вот читала. Но ничего больше не скажу.

Прогнозы. Возможно, после появления Generation грядет переиздание ранних вещей того же автора — «П Госплана», «Затворник и Шести-П», «Омон PRа» и так далее. Возможно, с помощью Пелевина мы откроем сакральный смысл семнадцатой буквы русского алфавита. Возможно, за ней — будущее: она наступит на нас, и ослепит всех нас, и все слова будут начинаться только с нее. А возможно, после того, как четыре пятых русскоязычного населения земли прочтет Generation, буква П отомрет за ненадобностью, ибо смысл ее будет исчерпан.

Издец, риехали.

Риехали... Издец... А на чем, спрашивается, ехали? На каких с позволения сказать средствах передвижения?