ПЕЛЕВИН
ТЕКСТЫ
КУПИТЬ
СТАТЬИ
ИНТЕРВЬЮ
ИЛЛЮСТРАЦИИ
ФОТОГРАФИИ
СООБЩЕСТВО
ОБЩЕНИЕ (ЧАТ)
ФОРУМ
СУШИ-БАР
ЛЕНТА НОВОСТЕЙ
О ПРОЕКТЕ
ССЫЛКИ
КАРТА САЙТА
РЕКЛАМА НА САЙТЕ
КОНТАКТЫ
ПРОЕКТЫ
Скачать Аудиокниги
Виктор Олегыч (tm): ни слова о любви
текфйозй
Хостинг осуществляет компания Зенон Н.С.П.
Статьи
» Посмотреть результаты

Лев Рубинштейн
Когда же придет настоящий «П»?

Претензии Виктора Пелевина — это претензии не на «хорошую», а на «новую» прозу. Прозу, основанную на иных, внелитературных технологиях.

ИНТРИГА НОВОЙ ПЕЛЕВИНСКОЙ ВЕЩИ начинается буквально «с вешалки», то есть в данном случае с обложки, выполненной в нарочито аляповатой плакатно-поп-артистской манере. Да и название книги — «Generation П» — задумано как некая завлекалочка. Что, мол, за «П» такое? Ну-ка, ну-ка!

То, что «П» — это безоговорочно выбранное «новым поколением» «пепси», понятно с первых страниц. А то, что это еще и емкое русское слово, описывающее весь спектр катастрофических ощущений, становится понятным ближе к концу. Это, очевидно, еще и любое понятие с приставкой «пост». Не забудем, разумеется, и о фамилии автора, подсказывающего нам со всей деликатностью, на какую он способен, кого именно из современных писателей выбирает все та же «New Generation». В общем — полисемия. (На ту же букву, кстати.) По мере чтения нарастает ощущение еще одного «П», едва ли предусмотренного автором. Это вызывающее естественный протест ощущение, что тебя берут на ПОНТ — понятие в данном случае более уместное, чем его нормативный и почтенный синоним — «авторские амбиции».

То, что автор амбициозен, сомнению не подлежит. Понятно и то, что его претензии — это претензии не на «хорошую», а на «новую» прозу. Прозу, основанную на иных, внелитературных, технологиях, главной из которых является технология успеха. А о ней он, судя по искомому результату, некоторое представление имеет. Более того, непростые механизмы балансирования на грани элитарного и попсового (опять «П») для него не только техника, но и тема: «Есть четкая дефиниция, — сказал Морковин назидательно. — Альтернативная музыка — это такая музыка, коммерческой эссенцией которой является ее предельно антикоммерческая направленность. Так сказать, антипопсовость. Поэтому, чтобы правильно просечь фишку, альтернативный музыкант должен прежде всего быть очень хорошим поп-коммерсантом, а хорошие коммерсанты в музыкальный бизнес идут редко. То есть идут, конечно, но не исполнителями, а управляющими…»

Виктор Пелевин из тех авторов, о которых, что называется, говорят. Масштаб его популярности по нынешним временам выглядит вполне впечатляюще. Его читают даже те, кто давно уж «забил» на всякую «текущую» беллетристику. Он не участник какого-нибудь там вялотекущего «литературного процесса». Кому это интересно? Он исполнитель (плохой ли, хороший — дело другое) некоей культурной роли.

Культурная роль Пелевина примерно та же, какую в свое время сыграли братья Стругацкие. Отработанный «наш советский сюрреализм», помноженный на научпоповский ориентализм и нетоталитарные умонастроения думающей части научно-технической интеллигенции, перемещенные от греха подальше (то есть подальше от Главлита и КГБ) в иные галактики, своевременно и коммерчески успешно сменился грибочками да промокашечками, коанами да хуанами, мантрами-фигантрами, языковыми достижениями «новорусского» фольклора и компьютерно-англизированным сленгом, грамотными матюжками и стопроцентным моральным релятивизмом персонажей (но не автора, не дай бог. Автор-то, ясное дело, всю правду видит, да не скоро скажет).

«Generation П» — это несколько бестолковое повествование, которое, несмотря на то, что оно временами то «глючит», то «зависает», читать все же занимательно. Жанр? Антиутопия не антиутопия. Сатира не сатира. Да в общем-то и неважно. Язык? Язык с точки зрения адептов «качественной» прозы — никакой. Это язык нынешнего «нового журнализма» — не без изящества, не без наблюдательности, не без бойкости и даже виртуозности, не без проницательных и парадоксальных обобщений: «…история парламентаризма в России увенчивается тем простым фактом, что слово «парламентаризм» может понадобиться разве что для рекламы сигарет «Парламент» — да и там, если честно, можно обойтись без всякого парламентаризма».

Центральный персонаж — человек по фамилии Татарский — сочинитель рекламных клипов (бывший студент Литинститута, бывший поэт, бывший торговец коммерческого ларька), в котором просвечивают автопортретные черты и который при этом здорово смахивает сразу на всех англосаксонских литературных циников-лириков, поначалу мучимых рефлексией по поводу собственной реликтовой интеллигентности, но по ходу дела падающих все ниже и ниже. Перемещающийся в пространстве и попадающий в различные более или менее фантасмагорические ситуации герой то нарежется мухоморов, не специально ли для того, чтобы потом высокохудожественно и до невозможности многозначительно погаллюцинировать страницах на двадцати. То мимоходом запишет в блокнотик рекламную концепцийку: «Коммерческая идея: объявить тендер на отливку колоколов для храма Христа Спасителя. Кока-колокол и и Пепси-колокол. Пробка у бутылки в виде золотого колокольчика. (храм Спаса на pro-V: шампунь, инвестиции)».

Самое запоминающееся в книге — это как раз описания рекламных клипов. Нет сомнения, что многие из них обречены на безудержное цитирование. Не ради ли них затеяно повествование? Да и само повествование — это, в сущности, вольный, не слишком отягченный каким-либо ритмообразующим принципом монтаж клипов. По некоторым деталям можно предположить, что секреты рекламоделанья знакомы автору не с чужих слов. Клипы и слоганы сделаны иногда очень точно и очень смешно: «ХРИСТОС СПАСИТЕЛЬ. СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД» или: «Мал, да уд ал» (это о презервативах).

В общем, читать можно. А это, уверяю вас, комплимент по нынешним временам серьезный. Некоторый же возникающий по прочтении романа металлический привкус во рту спишем на то, что причислить себя к гипотетическому поколению «П» мы не имеем ни возможности, ни желания.

Если первая страница обложки пытается нас всячески заинтриговать, то последняя — наподобие записанного на пленку взрыва смеха в телешоу — самым лапидарным образом предписывает нам проявление восторга, выраженное в данном случае энергичнейшим междометием «Wow!». От «Вау!» мы на этот раз, пожалуй, все же воздержимся, ограничившись лишь вежливыми аплодисментами.

Перейти вверх этой страницы